Религиозные практики в СССР: выживание и сопротивление в условиях насильственной секуляризации

Тем временем зал заполняется хомячками, довольно крупными и раскормленными. У многих в руках – непонятные, но смешные плакаты. Хомячки с интересом смотрят на возню доверенных лиц, некоторые даже пританцовывают. Занавес не хочет опускаться.

Под натиском новых исторических документов рушится традиционный образ немецкой классической философии, растиражированный в многочисленных учебниках и популярных изложениях. Множество ранее неопубликованных текстов и биографических свидетельств дают возможность увидеть творчество ее основных представителей как work in progress и по-новому посмотреть на взаимоотношения между конкурирующими философскими проектами эпохи.

"Болотная" - это рассерженные пользователи, покупатели, которым подсунули гнилой помидор. Но они не собираются организовать колхоз, совокупно своими руками вырастить идеальный помидор и все вместе продать его себе же в собственноручно построенном магазине. Других дел хватает.

Когда любовь народа прошла, не осталось ни одного института, который был бы способен подхватить знамя власти из его слабеющих рук. Мы оказались как будто на руинах. Вдруг выяснилось, что и здесь конь не валялся, и там, как будто мы только что пришли в этот мир.

Может быть, понятие "русские" совершенно неактуально, раз не вызывает никаких актуальных ассоциаций? Сто лет коммунистически-демократического режима доделали своё дело? Так нет же. "Русские" - это удивительно вкусно, искристо и остро! Вот только непонятно, как это выглядит…

Неожиданно тяжелый ход войны и воспринятый как "позорный" Берлинский трактат продемонстрировали высшей власти, что национальное движение является не таким уж удобным объектом управления, и его цели могут радикально расходится с направлением правительственной политики.

Политическое вновь возвращается в нашу жизнь, и возвращается многочисленными и вполне индивидуализированными речевыми оборотами, что внушает надежду на то, что эта политика не будет очередной раз соблазнена "сильными" визуальными образами.

Самое важное, самое главное сейчас – создание практики дискуссии, очищение и защита такого особого места – середины, сердцевины общества, пространства для нормального диалога. Проблема в том, что он, этот диалог, должен вестись постоянно и "снизу", а не в ответ на вбрасываемые демагогами "пробные шары".

По большому счету все преподаватели, да и остальные догадывались, что большинство учащихся попадают в университет нелегальным путем. Для этого не надо никаких видеозаписей, официальных заявлений, данных и прочего. Для этого достаточно просто вести занятия у первокурсников.

"Радикальный протест" нулевых растворился в гораздо более широком и массовом переживании неизбежности социальных изменений. Это уже не" политическая критика" Путина и его команды, в ответ на которую можно было нанять трех писателей объяснять публике блага, дарованные нам путинским режимом. Сегодня это уже общее чувство, что "при Володе мы больше жить не будем".

Центральная тема переписки – осмысление случившегося, опыта революции и гражданской войны, попытка найти ответ на вопрос о причинах, критически осмыслить свое прошлое. Но поскольку это переписка политиков, то осмысление прошлого у собеседников неизбежно обращено своими выводами к настоящему и будущему – достигнуть понимания, как надлежит действовать сейчас.

Набор вошедших в книгу конкретных исследований наводит на мысль, что заинтересованными читателями "Теории повседневности", кроме социологов, могут оказаться нынешние инженеры человеческих душ. Ведь предмет наблюдения и анализа – это существование "маленького человека" в неких предлагаемых обстоятельствах.

В отличие от своих оппонентов слева, Владимир Митрофанович никогда не вмещался "в формы узкие юридических начал" идеологии и партийности. Вечная же тяга к популярности превращала его - монархиста, сделавшего "первый выстрел революции" - в политика макиавеллистского типа.

Особенностью русского авторитаризма является его мифологизированность. Так, если в Европе авторитарные языки маргинальны и находятся под подозрением у гражданского общества, то у нас авторитарность подпитывается мифами, залегающими в глубинах коллективного сознания.

Мы, находясь в положении «угнетенного» субъекта, не только не можем что-то высказать напрямую, но и самое главное - не хотим. Нас попросту не поймут, воспринимая это как жалобу на тяжелую жизнь. Поэтому наша речь постоянно опосредуется обещаниями сверху.

Чем же Газзара прославился в кино? Наверное, тем, что, по большому счету, играл всегда одну и ту же роль. Нет, не одного персонажа. Скорее он играл один и тот же типаж – творческого алкоголика. Если внимательно всмотреться в его фильмографию, можно обнаружить, что фактически все самые удачные его воплощения были связаны с образом сильно пьющего человека, ну или какого-нибудь порнушника…

Нежелание императорской власти двигаться по пути националистической политики имела свои вполне глубокие рациональные основания – как неоднократно отмечал в беседах Александр II, главным препятствием к дарованию какой бы то ни было конституции было сомнение в возможности при конституционном правлении сохранить империю.

Как только Путин уйдет, все надежды на политическое будущее для России провалятся. В настоящее время не существует ни одного сценария развития событий в России без участия обладающего прекрасными навыками выживания Владимира Владимировича Путина.

Отрезвление от антиимигрантского психоза неизбежно, и случится достаточно скоро. При этом кому-то придётся отвечать за вполне реальные проблемы со скамейками в парке, низкие пенсии и необходимость привлекать вместо не въехавших в страну узбеков намного более проблемных иммигрантов.